Александр Харитановский "Человек с железным оленем" (Повесть о забытом подвиге) - Глава 7. Не узнаете? Глеб Травин — Гоэлровец | Часть II. Лицом к Арктике
Содержание материала
Александр Харитановский "Человек с железным оленем"
(Повесть о забытом подвиге)
Часть II. Лицом к Арктике
Глава 7. Не узнаете? Глеб Травин — Гоэлровец
ПРОЩАЛЬНЫЙ взгляд на север, где остался остров Врангеля. И снова на восток! На велосипеде ли, бегом ли за нартой — на восток! Берег — хаос скал и льда. Все чаще встречаются люди — береговые чукчи.
— Раа пынг'ль!? — Что нового?! — их первая фраза и одновременно гостеприимное приглашение в ярангу, отдохнуть.
Но однажды Глеб увидел европейца, одетого в кожаную куртку. Бросилось в глаза, что у него нет кистей обеих рук. Человек был явно озадачен приездом велосипедиста, тот же с удивлением смотрел на его култышки: как жить на Севере такому?..
Безрукий на ломаном русском языке предложил путнику зайти в юрту. Это уже не чукотская яранга без окон, с дырой вместо дымохода, шкурой взамен двери. Тут имелась дверь и железная печка и даже дощатая перегородка, делившая помещение на две небольшие комнаты.
— Моя фамилия Воль, — сказал хозяин. — Я здесь живу с дочерью Рултыной.
Действительно, из-за перегородки вышла черноволосая девушка, одетая в цветной сарафан.
Хозяин был сдержан и насторожен. На вопросы отвечал не очень охотно, отрывисто.
— Да, да, я иностранец, норвежец. Американский норвежец. Давно ли здесь? Давно, с 1906 года. Слышали о таком Северо-Восточном обществе? Вот оно и направило сорок проспекторов-золотоискателей с Юкона на Чукотку для разведки золота. Нашли, правда, только серебро и графит. Кое-кто так и осел тут. Одни охотились, другие торговали. Я тоже остался, поселился у мыса Сердце-камень. Женился на чукчанке. А руки потерял на охоте... Как живем?.. Ничего живем. Хотите, граммофон заведу? Как его... Шаляпин.
От предложения послушать музыку Глеб отказался. Гостеприимство норвежца казалось наигранным. Немного отдохнув, спортсмен направился далее. Неподалеку от Сердца-камня его ожидала еще одна любопытная встреча. В свою паганелевскую трубу Глеб заметил в море шхуну. Среди сверкающих торосов виднелись одни мачты. Через час с небольшим он уже карабкался по обмерзшей палубе к люку.
В свою паганелевскую трубу Глеб заметил в море шхуну
Навстречу выскочил человек с намыленной бородой. В руках у него винчестер.
— Мы подумали, медведь. Заходите. Аристов, — протянул он руку. — Уполномоченный Камчатского окружкома. А вы?..
— Не узнаете? — усмехнулся велосипедист. — Глеб Травин...
— Надо же! Гоэлровец! — поразился Аристов. — Пойдемте вниз. Сейчас же все расскажите.
Травин старался придерживаться народной мудрости, гласящей "в многоглаголении несть истины" и был предельно краток. Но все же рассказ занял несколько часов.
— Слушайте, так это же рекорд. Мировой! — восторженно крикнул Аристов. — Знаете, когда "торбазное радио", как у нас в шутку называют слухи, донесло весть, что с запада едет человек с "железным оленем", мы серьезно встревожились. Что бы это могло означать? На Чукотке еще много "стружек", выражаясь нашим, камчатским языком. Вот, например, эту шхуну конфисковали у одного американского контрабандиста. Есть еще тут такой Воль. Тоже иностранец. Явно торгует, но ловок, не придерешься.
— Я у него два дня назад был, — обмолвился Глеб.
— Или Алитет. Это уже свой, коренной притеснитель. Маскируется. Ведь надо же додуматься — умер у него сын, так он на могиле крест поставил с надписью "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". И вашим, и нашим. А у самого в долговой кабале полберега ходит... В общем, мы как до своего, так и до пришлого кулачья доберемся. Сейчас организуем первую зверопромысловую базу в Пловере. Это будет вроде морской МТС. С ее помощью артели создадим. Культбазу в Лаврентии строим. Я решил несколько подзадержаться на Чукотке, — сверкая крупными белыми зубами, говорил Аристов.
Михаил Гаврилович Аристов действительно "подзадержался" на Чукотке. Организовав Пловерскую зверопромысловую станцию, он проработал там двенадцать лет, а на Камчатку вернулся только в 1950 году.
...Наступило северное лето. Короткое, прохладное, но все же лето. Зеленая трава, голубые незабудки на проталинах, и день, бесконечный полярный день — утренняя заря встречает вечернюю.
Слишком много воды. Ее шумные потоки разрубают снежные карнизы обрывистых утесов — кекуров, пробиваются под сугробами, образуя арки и мосты. Все развезло, ручьи превратились в речки, низины — в болота и озера. Дорогу приходится выбирать по косогорам или уходить на припай, хотя и он ненадежен — ожившее море отламывает и уносит целые поля.
Но теперь словно сам ветер помогал велосипедисту. Вот уже десятки километров отделяют его от крайней северо-восточной точки страны — мыса Дежнева.
Сначала засинели воды Берингова пролива, затем на косе показалась россыпь домиков и яранг — Уэлен.
Все население вышло встречать путника с невиданной в те времена на Севере двухколесной машиной.
— Член общества "Динамо" Глеб Травин, с Камчатки, — коротко и официально представился Глеб первому председателю Северного туземного РИКа народов чукчей Камчатского округа Владимиру Подкорытову. Да, да! Тому самому Подкорытову, организатору комсомольской ячейки в Милькове, с которым спортсмен встречался во время поездки по Камчатке. Владимир закончил Владивостокскую совпартшколу и был направлен на Чукотку...
11 июля 1931 года "полярная одиссея" камчатского велосипедиста Травина закончилась. Оставалось ждать оказии в Петропавловск.
Уэлен тогда был районным центром. Здесь имелись школа, радиостанция, магазин. Русских в селении жило человек десять — молодых энтузиастов, отправившихся по зову партии на крайний Северо-Восток: председатель исполкома Володя Подкорытов, Михаил Аристов, кооператор Александр Тарасов, секретарь РИКа Владимир Баум, учитель из соседнего поселка Наукан Евгений Головин, комсомольский работник Сычев, уэленская учительница, выпускница Ленинградского педагогического института имени Герцена, Анастасия Семеновна Абрамова, она же секретарь местной партийной организации. Жили молодые коммуной, вносили деньги в "общий котел", делились чем могли и ничего не боялись, кроме цинги.
Приезд Травина пришелся очень кстати. Всех, конечно, заинтересовали его рассказы о путешествии вокруг СССР, в особенности полярный переход. Но, пожалуй, больше всего молодежь осталась благодарной Глебу за организацию в Уэлене спортивной работы, которая началась с массового пошива трусиков. Теперь каждый день, после подъема, коммуна занималась физзарядкой, бегом. Устраивались стрелковые соревнования. Лето хоть и нежаркое, но для спорта прохлада — не помеха. Постепенно к русским присоединились и молодые чукчи.
В один из дней вся уэленская молодежь направилась в эскимосское селение Наукан, расположенное на мысе Дежнева. Науканцы справляли "праздник кита". Отважные зверобои, они не только промышляли моржа и медведя, но даже китов. Животных перехватывали у мыса Дежнева, где проходит "морской тракт", по которому киты движутся из Чукотского моря в Берингово. Охотники гарпунили с байдарок, затем окружали и добивали. Чтобы раненый кит был приметнее, к гарпуну привязывались поплавки — надутые нерпичьи шкуры или моржовые желудки.
Когда уэленцы добрались до Наукана, то застали все его население — взрослых и детей, стариков и женщин на берегу. Ждали охотников.
Вот показалось с моря множество байдарок, буксировавших затравленного морского великана. На первой — лучший стрелок. На носу этой лодки, в качестве благодарственной дани морю, прикреплен кусок бледно-розового китового сала.
Берег встретил флотилию звоном бубнов, громкими песнями. Кита разделывали прямо в воде, затем начался пир. В воздухе реял аромат жареного и вареного. Кругом танцевали, пели, состязались в борьбе, беге, играли в кожаный мяч...
Какой живучестью, каким характером и умом надо было обладать народам, оказавшимся по разным причинам исторического, геологического и другого порядка на побережье Ледовитого океана, чтобы выжить и не только выжить, но и закалить здоровье, создать свою небольшую, но своеобразную культуру!?..
Вскоре после приезда в Уэлен Травин зашел на рацию и попросил передать радиограмму в Петропавловск. Начальник радиостанции вместо ответа показал на мачту. Там на клотике болтался обрывок антенны.
— Я немного понимаю в радиопроводке, — заметил клиент, оценивая взглядом высоту раскачивающейся на ветру обледенелой мачты. — Если не возражаете, попробую починить.
Согласие было охотно дано. Момент, когда Глеб достиг клотика, запечатлен фотолюбителем.
Момент, когда Глеб достиг клотика, запечатлен фотолюбителем |
Повреждение устранено, в Петропавловск полетела депеша о том, что на мыс Дежнева прибыл камчатский велосипедист Глеб Травин, успешно завершивший велопробег вокруг границ СССР.
Наконец, в августе в бухту Провидения пришел китобойный пароход, который должен был следовать на Камчатку. Глеб начал спешно собираться.
Молодежь поселка решила в честь его похода установить памятный знак. Место выбрали на высоком берегу мыса Дежнева, вблизи Уэлена. Затащили туда чугунную станину, в которой закрепили снарядную гильзу с флагом из оцинкованного железа. На снаряде выбили зубилом надпись: "Турист-велосипедист Глеб Травин" и дату, а на флаге — "СССР". Внутрь замуровали записку с сообщением о пробеге Травина и поломанную велосипедную деталь.
Чукчи, замечательные художники, вырезали на память спортсмену пластинку из моржовой кости, о которой уже упоминалось в начале повести, и вышили бисером нарукавный знак. Глеб Леонтьевич бережет эти подарки до сегодняшнего дня.
...Сданы в райисполком собаки, оружие. Последнее прощание с товарищами, и снова в путь по побережью, но теперь на юг, к бухте Провидения. 30 сентября Травин отмечается в Чукотской культбазе Комитета Севера при ВЦИК — первой на Чукотке, а 3 октября — в Провидении. По льду добрался он до китобоя, стоявшего в бухте Эмма. Капитан подтвердил, что в ближайшие дни отправляется в Петропавловск-Камчатский.
24 октября 1931 года перед взором Травина снова открылись тихие воды Авачинской бухты в ожерелье оранжевых вулканов, покрытых папахами ледников. В этот же день спортсмен поставил в паспорте-регистраторе последнюю печать — копию первой — "Камчатский окружной исполнительный комитет". Но первую от последней отделяли три года!..
Утренняя физзарядка в Чукотском море |
Путешествие на велосипеде вокруг Родины было завершено. Мужество, целеустремленность, железное здоровье, в сочетании с поразительной силой воли победили стихию.
Травин остался жить на Камчатке. "Турист-велосипедист", совершивший великий переход на велосипеде по северному краю, встал после полярного рейса в ряды ударников Камчатки", — сообщает нам Почетная грамота Осоавиахима, выданная ему в день XV годовщины Великого Октября. Местный областной совет физкультуры и спорта зарегистрировал протяженность маршрута — 85 тысяч километров и вручил спортсмену личный вымпел с надписью:
"Камчатский облсовет физкультуры активному ударнику физкультурного движения Камчатки". 7.10.1932.
Велосипедист Травин, первым на Камчатке, получил серебряный значок ГТО, значок, который в те годы носил на груди вместе с боевыми орденами Народный комиссар обороны СССР Климент Ефремович Ворошилов.
* * *
Весной 1934 года Петропавловск, первым в стране, принимал участников исторической эпопеи — коллектив "Челюскина" и героические экипажи летчиков Водопьянова, Доронина, Слепнева, Молокова, Бабушкина, Каманина, Леваневского, Ляпидевского, которые следовали на пароходах "Смоленск" и "Сталинград" во Владивосток.
После торжественной встречи в каюту ответственного работника Совморпути Н. И. Евгенова вошел стройный, подтянутый человек в осоавиахимовской форме. Он протянул Евгенову телеграмму. В ней содержалось распоряжение оставить для аэрофлота Камчатки самолет.
— По этому вопросу следует обратиться к командиру звена Каманину. Простите, ваша фамилия, товарищ?..
— Травин.
— Да?! — вскинул очки Евгенов. — Так все-таки прошли!.. Чем же сейчас занимаетесь?
— Опять спортом, только с иным уклоном. Заместитель председателя областного комитета Осоавиахима.
— Очень рад за вас. А в отношении самолета — к Каманину.
— Выгрузите для камчатского Осоавиахима один "У-2" и один "Р-5", — приказал Каманин, ознакомившись с телеграммой.
Эти два самолета, оставленные звеном Героя Советского Союза Каманина, положили начало созданию на Камчатке гражданского аэрофлота.
* * *
Глебу Леонтьевичу исполнилось пятьдесят восемь. Более половины из них прожито на Камчатке. Глубокие, добрые человеческие корни пущены за это время псковским парнем в чудесную северную землю. И один из самых прочных — его дружная семья: два сына, две дочери, зять и внучата. Всем им хватает места в доме, построенном руками самого хозяина на солнечном склоне Петровской сопки. Жилище свое Глеб Леонтьевич беспрестанно совершенствует — такая уж натура — то перестраивает чердак, то перекладывает печи. Однако жена, Вера Ивановна, подвергает его строительную деятельность самой нелестной критике — дом, по ее мнению, холодный. Глеб Леонтьевич отмалчивается: холод, в его глазах, до сего дня, как "солнце, воздух и вода", является фактором здоровья. Впрочем, Вера Ивановна ворчит больше для вида, ей ли не знать, за кого выходила замуж дочь смотрителя Петропавловского маяка...
Первые значкисты ГТО на Камчатке (третий слева — Травин)
Ветеран советского велосипедного спорта, неутомимый следопыт Г. Л. Травин много лет работал в Осоавиахиме. Он — один из организаторов спортивной работы на полуострове. За заслуги в оборонной работе награжден именным оружием. Сейчас Глеб Леонтьевич — инспектор по заготовкам пушнины и активист областного добровольного общества охотников Камчатки.