В. М. Песков. Любовь — Камчатка (из цикла "Любовь — Камчатка")
Когда говорят: вы много ездили, много видели, какое место в стране самое интересное? Я всегда отвечаю: Камчатка!
Первый раз я увидел Камчатку сорок лет назад. Собирался побыть там дней десять-пятнадцать. Пробыл семь недель. Поражен был разнообразием всего, что вместило в себя относительно небольшое по нашим меркам пространство — полуостров, похожий на карте на огромную рыбу. (По площади Камчатка вчетверо превышает Бельгию, на треть более Белоруссии.) Главное, что сразу же, выйдя из самолета, видишь вулканы. Ты много слышал о них, читал. Но вот они рядом — величавые, молчаливые, с тенями облаков по бокам и сияньем снегов на вершинах. Спят. Но они живые и, в любой момент "проснувшись", грохотом и огнем напомнят: земная твердь у нас под ногами хранит раскаленные массы еще не остывшей планеты.
Двигаясь по Камчатке, вулканы видишь почти все время. Есть у них имена, известно, когда и как каждый из них извергался. Но некоторые спят уже столетия. Это, однако, не означает, что они никогда не проснутся. И этому есть доказательства — вулкан Безымянный считался потухшим, но в 1956 году потряс Камчатку фантастической силы взрывом. И опять задремал.
Два вулкана, которые видишь сразу, прилетев на Камчатку, — Корякский и Авача, — предстают как визитная карточка полуострова. Вулкан Корякский — молчаливый, степенный старик. Авача же, как игривая его дочка, на памяти нынешних поколений людей извергалась не один раз. В ее кратер при первом свидании с полуостровом я заглянул сверху, с борта маленького самолета, а пятнадцать лет назад еще хватило сил добраться к вершине вулкана, как это делают альпинисты и вулканологи. Ничего особенного в том не было. Это "домашний" вулкан. Молодые камчадалы подъем на Авачу считают не очень трудной воскресной прогулкой.
Вулканы — один из символов многоликой Камчатки. Другой символ — рыба, очень ценная рыба: горбуша, кета, нерка, кижуч, чавыча. Особое свойство этих тихоокеанских лососей — способность жить в пресной и соленой воде. В ручьях и реках Камчатки молодь лососей живет один год, потом скатывается в океан и кочует в просторах его четыре года, нагуливая мощное тело. Но приходит час, косяки рыб устремляются туда, где родились. Находят они Камчатку, находят реку, по которой скатились в соленые океанские воды. Двигаясь вверх по реке, сворачивают в маленькие притоки ее или даже ручьи, где когда-то вылупились из икринок.
Рунный (нерестовый) ход рыбы — поражающее воображение зрелище.
Первые переселенцы с материка на Камчатку писали, что местами плотность хода рыбы такова, что мешает плыть лодке.
Лососи, устремленные к нерестовым местам, одолевают множество разных преград, главная из которых — довольно высокие водопады. Давно замечено было, а в конце прошлого столетия подтверждено: лососи, обладая исключительным обоняньем, по запаху воды находят речку, где родились, и тут, разбившись на пары, роют хвостами ямки-колыбели, куда кладут икру и молоки. На этом их жизненный путь кончается — обессилев, все они гибнут.
По пути к нерестилищам лососи не питаются. У некоторых изменяется форма тела, окраска. Нерка из серебристой становится ярко-красной. Наблюдая ход этих рыб в чистой мелкой воде, кажется, видишь живую алую ленту...
Рыба — главное богатство Камчатки. Жизнь многих животных тут связана с рыбой. Для человека же исстари рыба была главным продуктом питанья. И сегодня основа всей экономики полуострова — рыба. "Исчезни рыба — Камчатку можно закрыть", — говорят острословы...
А теперь посмотрите на снимок медведицы с малышами. Это третий символ Камчатки. Медведей много на полуострове. Горы — надежное для них убежище, но самое важное — много тут пищи для зверя, и главная — опять же рыба. Много раз приходилось видеть рыболовов-медведей. Их встретишь на реках, пролетая на самолете, их видишь, проплывая на лодке. Однажды, увлекшись фотографированием мишки, кидавшегося за рыбой на реке Жупановой с небольшого обрыва, я подошел, не ведая того, к другому медведю, дремавшему в островном лозняке. Он рванулся бежать, обдав меня брызгами. Я почему-то не испугался, а зверь летел по мелкой воде, оставляя след "медвежьей болезни". Но бывает, случайная близкая встреча рождает у зверя агрессию, и тогда дело худо. Потому в здешнем высокотравии, где медведи и люди ходят по одним тропам, надо подавать звуки — свистеть, покашливать, стучать камешком в дно котелка. Таким образом избегают опасных встреч нос к носу.
Аборигены Камчатки ранее не охотились на медведей, уважая их силу и разум. Появленье ружья сразу обозначило преимущество человека. И звери стали двуногих соседей бояться. Сейчас охотятся на медведей так же, как на Аляске, прилетая издалека. Это число хозяев здешних лесов поубавило, но все же медведей пока еще много. И зверь этот в пестром узоре всего живого тут выделяется. Это третий законный символ Камчатки.
И есть на Камчатке нечто вроде изюминки в пироге — долина, где исподняя, горячая первозданность планеты в отличие от вулканов появляется не эпизодично, а доступна лицезрению постоянно — зимою и летом. Тут вверх не летит раскаленная лава, тут рвутся наружу нагретые в недрах воды — всюду пар, клокотание в ямах разноцветной горячей глины, фонтаны гейзеров. Место так и зовется: Долина гейзеров. Все прибывающие на Камчатку стремятся попасть сюда непременно. И мы о Долине расскажем отдельно. А в начале нашей повести о Камчатке окинем взглядом другие явления здешней природы.
Камчатский пейзаж — это чаще всего чередою, как кулисы на театральной сцене, уходящие за горизонт горы, различаясь по плотности синевы. Есть тут, однако, места и равнинные. Прежде всего это обширная долина главной реки полуострова — камчатской Волги, реки, повторяющей названье Камчатки. Равнинно тут западное, обращенное к материку побережье полуострова. И север его тоже плоский — кочковатая тундра.
Но главное все-таки — горы. Они покрыты березовым лесом, столь необычным, что кажется несколько запьяневшим. Деревья причудливо изогнуты, временами сдается, даже завязаны кое-где в узел. Вековая работа здешних ветров сотворила эти сказочные картины. Растет на Камчатке и ель, и низкий кедровый стланик, и лиственница. Вызревает тут множество диких ягод, в том числе крупная, без привкуса горечи рябина (лакомство для пешехода в горах и еда для медведей). Как ни странно, на грядках у камчадалов ничуть не хуже, чем, например, в Подмосковье, вызревает клубника. А на вулканическом пепле растут капуста, морковка, клубни картошки кое-где достигают веса более килограмма...
Очень разнообразен животный мир полуострова. Самый приметный после медведей — лось. Он жмется к долине реки Камчатки. В тундре — стада оленей, диких и, если можно сказать, полудомашних, ибо кочуют они по равнине вместе с пастухами-хозяевами и частенько перебегают к диким.
Обычны на Камчатке лисицы и волки. Не часто, но все же можно встретить тут росомаху, зайцев, рысей, горных козлов. Главный объект охоты — соболь. Нынче из-за развала пушного рынка труд охотника обесценен, но это соболю на руку — получил передышку. Живут на Камчатке песцы, евражки (суслики), участвовал я однажды в переселении на хорошее место колонии сурков (сами они не в состоянии осилить горные переходы).
Восточное побережье Камчатки, |
Кое-что можно встретить у нас лишь на Камчатке и нигде больше. Это касается побережья. На восточном крае полуострова завораживает сам океан — то тихий и синий, то ревущий, бьющий о сушу пенистые валы. Берега тут высокие. Вода и ветер за тысячи лет "изваяли" на них причудливые каменные фигуры и маленькие, торчком стоящие в воде островки. Все это часто украшено силуэтами бакланов, "этажами" живущих на скалах кайр и роющих норы в мякоти островов топорков, пестротою похожих на попугаев.
Не часто, но в глухих местах можно встретить тут лежбища котиков и моржей. Когда-то было их очень много. Сейчас зверей старательно охраняют. Путешественник с фотокамерой может охотничью страсть утолить без ущерба природе. Но тоже надо быть аккуратным. Я подкрался однажды в лежке моржей шагов на пятнадцать. Они терпели нахала. Но какой-то, видимо, многоопытный морж вдруг бросился в воду. И началась паника. Один моржонок был в ней помят. И я испытывал острое чувство вины — не надо было подползать слишком близко.
Есть на Камчатке птичьи базары. Есть места, куда на линьку летом собираются дикие гуси. По кромке берега полуострова летят на зимовку разные птицы. Гнездятся тут лебеди, оставаясь кое-где и на зиму. А на севере часто видишь полярных сов, сидящих на гнездах. Коряки-оленеводы зовут сову "белой бабушкой".
Для путешественника на Камчатке много разных сюрпризов. Помню, меня разыграли. Подойдя к камню на берегу озера, двое неслабых ребят еле-еле подняли его и понесли к воде. И довольно легко в нее кинули. К моему удивлению, камень не утонул. То была пемза — застывшая "пена" вулканических извержений.
Жилых мест на Камчатке немного. Городов — два: Петропавловск и спутник его, как Луна у Земли, — Елизово.
В молодости все мечтают попасть на Камчатку. Но, побыв тут года два-три, отбывают на материк. (Примерно то же самое на Аляске, очень на Камчатку похожей.) Но немало и таких, кого Камчатка "усыновляет". Чаще всего это любящие природу люди. Среди них есть несколько моих хороших друзей. Постоянно звонят: "Ну прилетай!.." На этот раз я, кажется, был на Камчатке в девятый раз... Иногда в Москве с любопытством разглядываю карту, вспоминая, где был, что видел. Останавливает внимание топонимика полуострова. Вот названия бытовые, житейские: Халактырка, Ходутка. Вот речки Татьяна и Ольга — считают, названы кем-то из поклонников Пушкина. Вот мыс Приятель, вулкан Шалун, вот бухта Сибирь, мыс Африка, вот река Рубикон — граница Чукотки с Камчаткой. И следы романтики первооткрывателей этих мест: мыс Крещенный Огнем, бухта Ложных Вестей... Камчатку нельзя не любить!
Василий Михайлович Песков.
Публикуется по газете "Комсомольская правда"
(№ 179-т/48. — 2006. — 30 нояб. — 7 дек.)
с личного согласия В. М. Пескова