В. М. Песков. Морские коты (из цикла "Любовь — Камчатка")
Первый раз я увидел их, когда, вернувшись из Антарктиды, попал на Камчатку и добрался на Командорские острова. Они являются крайними в цепи островов Алеутских, но территориально тяготеют к Камчатке и как бы являются ее продолжением в океане. Прилетающий на Камчатку обязательно хочет увидеть и острова.
Для меня главной примечательностью Командор были морские коты или, как чаще их называют, котики. Ласковое это название, однако подходит лишь к черненьким малышам. Родители их, особенно самцы (секачи), не маленькие, грозно ревущие — конечно, коты...
Я помню, как, прячась в высокой траве, крался к обрыву берега, под которым внизу находился пляж этих морских ластоногих животных, проводящих лето в уединенных местах на суше. Сначала я услышал странный хор голосов, напоминавший "разговоры" на льдине пингвинов, которых видел недавно. Очень похоже! Потом порыв ветра донес снизу запах звериного стойла. А то, что увидел внизу, напоминало вселенское столпотворение многих сотен бурых зверей. Они шевелились либо спали в этом хаосе, их сообщество воспринималось как пчелиный рой — одной шевелящейся массой.
Но, приглядевшись, начинаешь в этом хаосе различать особо тесные группки зверей, тяготеющие к некому центру, которым является самец, бдительно наблюдающий за гаремом из десяти — пятнадцати самок. Он с ревом пресекает попытки их хоть сколько-нибудь удалиться за невидимую границу. Непокорным "султан" устраивает выволочку, часто не видя, как такой же силы сосед в это время за шкирку уводит невольницу в свой гарем. Весом она раза в четыре меньше нахального похитителя. Совершается это почти все время. И потому стойбище шевелилось, ревело, рычало...
Коты относятся к числу морских зверей, живших когда-то на суше. И если киты приспособились к жизни в воде так, что на берег выходить им незачем, то коты летом все же должны выбираться на сушу — отдохнуть, родить потомство и зачать новое.
"Детский садик" |
Все начинается тут весною, в апреле. После странствия в океане звери приближаются к заветному месту на суше. Первыми на берег, принюхиваясь и озираясь, вылезают самцы. И если опасности не увидели, сейчас же избирают территорию для гаремов. Обычно это пространство пять на пять метров. Чем ближе оно к воде, тем более ценно.
Следом за секачами понемногу начинают прибывать изящные, с лоснящимся мехом самочки. Дело "султана": сначала с вежливыми поклонами заманить прибывшую на свою территорию, а уже, когда заманил, ласкам приходит конец — малейшие попытки бегства пресекаются силой.
Между тем самки все прибывают, и скоро на пляже уже тесно, границы гаремов смыкаются. И это приводит к стычкам между самцами. Они глаз не спускают с избранниц — некогда им ни охладиться в воде, ни поесть, ни вздремнуть.
Самочки между тем через два-три дня по прибытии обзаводятся малышами, зачатыми на этом же месте в прошлом году. И сразу же после родов у них начинается течка, приводящая ревнивых самцов в неистовство: рев, драки, часто кровавые.
|
Гарем |
Черненькие малыши рождаются не беспомощными, способными выжить в ревущем месиве взрослых. Но они не умеют плавать и жмутся к матерям, а окрепнув, группируются в нечто, подобное детским садам у пингвинов.
Матери их теперь получают возможность на несколько дней отлучиться и охотиться в океане за рыбой. Возвращаясь, они каким-то чудом находят своего малыша в сотне черненьких, как две капли воды друг на друга похожих котят. Узнают, как считают, по запаху и по голосу. И малыш, видимо, помнит голос матери — спешит к ее набухшим сосцам.
Зрелости коты достигают к шести годам. До этого срока быть в гуще пляжных страстей им заказано. "Султаны" пресекают любую попытку их приближения к самкам. И на рожон молодняк не лезет. Уже крупные холостяки группируют свою многочисленную компанию и живут в стороне спокойно, без драк. Если место для лагеря выбрано без ошибки, то беспрепятственно днем они спускаются в воду, кормятся и резвятся. Но, бывает, дорогу преграждают им свирепые секачи. Тогда к воде они могут пробраться лишь ночью.
Есть в этом живущем по веками утвержденным законам сообществе еще одна социальная группа — это недавно еще свирепые секачи, но теперь потерявшие силы, не способные подросших соперников одолеть. Их участь — жить в обществе таких же немощных стариков. Сердитые и угрюмые, наблюдают они кипящие страсти на пляже. Теперь их радости — погреться на солнце да искупаться.
Осенью пляжные страсти понемногу стихают. Самки заняты воспитаньем детишек, побуждают их плавать и надолго отлучаются на морскую охоту. "Султаны" уже без злобы терпят рядом вчерашних соперников, а встретившись в воде, проявляют дружелюбье друг к другу — сближают морды, словно бы извиняясь, что горячились недавно.
Огромный живой ковер из зверей постепенно по берегу расплывается, становится раза в три больше прежнего. И понемногу к окончанию осени пляж пустеет. На нем остаются лишь трупы тех, кто не выжил ушедшим летом, — омятые взрослыми малыши, секачи, погибшие от полученных ран. И сильно поредевшим стадом отбывают в океан миролюбивые и спокойные "холостяки". Их группу каждое лето посещает напасть, никого, кроме них, не коснувшаяся.
|
"За вами глаз да глаз!" |
Живут коты примерно лет двадцать. Восемь месяцев они стадом кочуют в океанской воде. Страстями истощенные секачи восстанавливают силы кормежкой, молодежь учится рыбной ловле. Ловко работая ластами, коты настигают треску, зубаток, минтая, лососей, ловят крабов и осьминогов.
Сами они тоже могут стать объектом охоты. Зубастые киты-косатки подобно волкам окружают котов и рвут беспощадно. Я видел подводную съемку: кот-секач, как легкий мешок, летит от одной зубастой пасти к другой. Так было всегда на кругах жизни — за кем-то охотишься ты, кто-то охотится за тобой.
Но косатки в отлаженном механизме природы брали лишь свою допустимую долю — на общую судьбу ластоногих они не влияли. Страшным врагом котов стал человек. Главный его интерес — отнять у зверя его нежную теплую шубу. (На одном квадратном сантиметре шкуры кота — 50 тысяч (!) тонких волокон.) Дорогой мех шел на женские шубки, шапочки, муфты.
"Добывать зверя по возможности больше!" — таков был девиз зверобоев, искавших лежбища ластоногих. Главным объектом добычи становились колонии молодых "холостяков". Непугливые звери подпускали человека вплотную. Пять-шесть зверобоев оттесняли молодняк подалее от воды, и начиналось примитивное избиение беспомощных животных. Удар дубиной по носу — и дело сделано.
Число котов катастрофически убывало — от миллионов голов к началу минувшего века остались считанные тысячи. И свеча бы погасла. Но в 1911 году международная конвенция запретила охоту на этот вид ластоногих. И численность их сразу же начала возрастать. В 50-х годах стало возможным промысел драгоценного меха возобновить, но в строго ограниченном количестве.
Сейчас стада этих животных стабилизировались. На Командорских островах их ежегодно бывает до двухсот тысяч. Четыре-пять тысяч из этого поголовья считают возможным каждый год изымать.
Коты безропотно эту дань отдают. Весной, вволю нагулявшись в океанской воде, они находят дорогие им острова, и все начинается, как и встарь: отдых на солнце, любовные страсти, появленье потомства — все по древним законам...
Василий Михайлович Песков.
Публикуется по газете "Комсомольская правда"
(№ 191-т/51. — 2006. — 21–28 дек.)
с личного согласия В. М. Пескова.
Фотографии добавлены авторами сайта.