Пасенюк Леонид Михайлович (биография)

Краткая биография Л. М. Пасенюка

Пасенюк Леонид Михайлович (р. 10.12.1926), писатель, историк, член Союза писателей СССР, России (1956).

Родился в селе Великая Цвиля Емильчинского района Житомирской области. Участвовал в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов.

После войны работал токарем на Сталинградском тракторном заводе, рыбачил на Азовском и Черном морях, был землекопом и бетонщиком на нефтепромыслах в Баку и на строительстве Краснодарской ТЭЦ.

С 1959 года по 1980-е годы жил в селе Никольском Алеутского района Камчатской области.

Один из основателей Камчатской писательской организации (1974). Автор более 30 книг — романов, повестей, исторических исследований, в том числе "Люди, горы, небо" (1968), "Островок на тонкой ножке" (1972), "Иду по Командорам" (1974, 1978, 1985), "Глаз тайфуна" (1975), "В одиночку на острове Беринга" (1981, 2004), "Берег скупого солнца" (1980, 1986), "Котлубань, 42-й…" (2000), "Попытка жить почти как Хемингуэй" (2002), "Бурное время лососей" (2007).

Живет в Краснодаре.

А. П. Пирагис.
Подготовлено в 2006 году,
с добавлением информации в 2007 году
для будущего биографического справочника камчатских деятелей.
Публикуется впервые.

Л. М. Пасенюк. Автобиография от третьего лица

Леонид Михайлович Пасенюк родился 10 декабря 1926 года неподалеку от всем ныне известного Чернобыля (точнее: с. Великая Цвиля Емильчинского района Житомирской области). Как раз в канун войны окончил сельскую семилетку, и учиться в дальнейшем ему уже не пришлось — пошла другая жизнь, другие возникли проблемы.

Пятнадцатилетним подростком участвовал в сентябре 1942 года в Сталинградской битве, прямым попаданием бомбы в КП полка был контужен. Прошел затем дорогами войны от Сталинграда до Севастополя. В первые послевоенные годы в составе прежней своей фронтовой 7-й Симферопольской ордена Красного Знамени инженерно-саперной бригады строил объекты полигонного комплекса Капустин Яр — Байконур.

Демобилизовавшись после восьмилетней солдатской службы (раньше не отпускали — служи и точка!), был токарем на Сталинградском тракторном заводе, рыбачил на Черном и Азовском морях, копал очистные каналы на нефтепромыслах в Баку, в качестве землекопа и бетонщика строил Краснодарскую ТЭЦ и поселок, в котором и живет до настоящего времени.

Еще в раннем школьном детстве, во втором классе, им был прочитан впервые роман "Как закалялась сталь". Как ни странно, именно эта книга вызвала чуть позже желание что-то писать, сочинять, изображать ошибки человеческих страстей. Чему, конечно, способствовали и другие книги, прежде всего, быть может, повести Гайдара… Любимым романом той поры был "Петр I" Алексея Толстого с его сочным пластичным языком, с колоритными фигурами исторических персонажей. И так хотелось самому воспроизвести на бумаге что-то хотя бы отдаленно похожее! И не только хотелось — пробовал, писал. Писал уже в начальной школе, писал в казармах, писал в кубриках и рабочих общежитиях. И однажды осмелился послать очередной написанный от руки так называемый "производственный" рассказ писателю П. А. Павленко, видному общественному деятелю тех лет, многократному лауреату, по слухам хорошо относившемуся к начинающим литераторам, многих из них опекавшему… И действительно маститый писатель тотчас откликнулся кратким разбором присланного рассказа, заключив его обнадеживающими словами: "Даже по этому не совсем удачному рассказу чувствуется, что писать Вы будете и, вероятнее всего, хорошо". (Спустя несколько лет это письмо было опубликовано в журнале "Новый мир" как пример бережного и чуткого отношения П. А. Павленко к молодым.)

Однако ни заводские будни, ни позднейшая работа строителем не дали Л. Пасенюку того выигрышного материала, который вывел бы его наконец на тропу прочного литературного успеха. Требовалось что-то иное. Уже тогда Л. Пасенюк жил и грезил романтикой дальних странствий. Джек Лондон, Паустовский, быть может, и Грин… Потому-то лишь впечатления, накопленные им в размашистых рыбопромысловых рейсах от Керчи до Очакова и Одессы, а оттуда до Батуми, Поти или Гудауты, сопровождавший их настой опасности, конфликтных ситуаций, риска и удач поспособствовали наконец рождению в 1954 году книжечки романтических рассказов с тусклым, по вине плохого редактора, названием "В нашем море". Один из тех рассказов еще раньше был опубликован в журнале "Смена". На них сразу же в числе прочих положительно откликнулись такие разные рецензенты, как друг Есенина (которому поэт посвятил знаменитые "Стансы") Петр Чагин и в "Литературной газете" молодой критик Зоя Крахмальникова (ныне более известная как писательница-богослов, нет-нет да и вступающая в теологические споры даже с патриархом). В числе лучших эта, впрочем, довольно еще слабая книга была названа и в докладе Василия Ажаева на 3-м Всесоюзном совещании молодых писателей, после которого Л. Пасенюк был принят в члены Союза писателей СССР (в 1956-м году).

Его рассказы начали печататься на страницах многотиражного журнала "Огонек". С помощью именно "Огонька" Пасенюк осуществил наконец мечту побывать на Камчатке (навеянную еще в детстве кинофильмом "Девушка с Камчатки" с позабытой ныне актрисой Заной Занони в главной роли).

Творческие поездки тех лет на суровый северо-восток страны привели, быть может, к написанию лучших его лирико-романтических рассказов, — хотя их вполне можно считать данью беллетристике, легкому приятному сочинительству. Что ж, они действительно имели успех. На сборничек "Хозяйка Медвежьей речки" отозвался Паустовский: "Читаю и тихо радуюсь: какие хорошие простые рассказы без всяких претензий на «исключительность»". Примерно тогда же заглянувший в Краснодар автор широкоизвестного романа "Кочубей" Аркадий Первенцев спросил в местном отделении Союза писателей: "А кто у вас тут Пасенюк?" Ему ответили, что да, есть такой, но он где-то сейчас бродит не то в Якутии, не то на Камчатке. И тогда важный гость уважительно заключил: "Однако вы поймали в свои сети золотую рыбку".

По душевному складу и физической природе человек живой, непоседливый, со спортивными задатками (в то или иное время увлекался альпинизмом, подводной охотой, о чем тоже написал книжки), Леонид Пасенюк тем легче поддался чарам "дальних мест", уступил уже без остатка овладевшей им стихии путешествий по неизведанным, труднодоступным, чаще всего достаточно неприютным краям страны. С геологами в Северной Якутии он искал алмазы. Прошел в составе экспедиций, а чаще в одиночку, всю Курильскую гряду от прилежащих к Японии мелких островков Хабомаи до примыкающего к Камчатке острова Шумшу. Спускался в кратеры многих вулканов, одним из первых проник в кальдеру вулкана Узон и Долину гейзеров. В Арктике у берегов острова Врангеля охотился с эскимосами и чукчами на моржей. Много позже под собственной фамилией послужил одному писателю-фантасту прототипом героя его рассказа "Чайки с берегов Тихого океана". Но ситуации и обстоятельства, в которые Пасенюк попадал в реальной жизни, сплошь и рядом превосходят небогатый вымысел фантаста.

Да и собственное сочинительство рано или поздно стало казаться писателю чем-то пустым и несерьезным пред ликом живых земных чудес, их скрытой мощи, их величия. Хотелось быть причастным ко всему этому и все это запечатлеть без домыслов и прикрас.

Пытливый и дотошный, Л. Пасенюк в любом из своих путешествий, затяжных походов с рюкзаком, набитым фотоаппаратами и консервами, всегда ставил целью увидеть нечто для себя — и не только для себя — новое. Руководствуясь при этом замечанием, высказанным однажды участником беспримерного плавания на бальсовом плоту "Кон-Тики" Бенгтом Даниельссоном: "Если раньше достаточно было открыть остров — и ты уже считался путешественником, то сегодня этот остров нужно рассмотреть в микроскоп". То есть следовало увидеть то, что лежит под ногами или обочь тропы, но не замечено невнимательными, торопливыми, быть может, стремившимися к глобальным свершениям предшественниками.

Так, в окрестностях вулкана Толбачик Л. Пасенюк обнаружил на волнистых лавах незапамятных времен отпечатки некогда испепеленных древесных стволов, сквозные полости от них, забавные полые пеньки. Он (впервые на Камчатке) фотографировал в разные годы и неоднократно описал этот уникум природы. А на острове Беринга (Командоры), путешествуя по привычке в одиночку, обнаружил в монолите скалы, захлестываемой прибоем, широкую сквозную щель, освободившую с того часа путников (исследователей, туристов, промысловиков) от необходимости восходить на этот мыс и затем далеко огибать горный массив. Чему долго не могли поверить старожилы и аборигены острова... И, вероятно, более резонно было бы нынешним картографам назвать мысом Пасенюка именно этот участок тихоокеанского берега, помеченный на картах как Диковский непропуск. Но именем писателя-путешественника они назвали в недавние годы все же срединный, менее приметный, мыс на беринговоморской стороне острова.

И неспроста. Ибо Пасенюк на протяжении нескольких десятилетий (1959–1994) тщательнейшим образом исследовал Командорские острова (давно известны его не раз переиздававшиеся книги "Иду по Командорам", "В одиночку на острове Беринга", повесть "Перламутровая раковина", роман "Берег скупого солнца"). Командоры — непреходящая его любовь. За что и благодарные автографы на подаренном Евгением Евтушенко великолепном альбоме (с его стихами и прозой) — "…с любовью и благодарностью тебе за то, что ты так щедро открыл мне Командоры", на "Дневнике" натуралиста Второй Камчатской экспедиции Георга Стеллера, переведенном в США О. Фростом, который "…почел бы за честь путешествовать с Вами по Командорам". И на многих других. В частности, и на биографическом словаре "Русская Америка", составленном американским историком Ричардом Пирсом: "…прекрасному исследователю, видному историку с наилучшими пожеланиями и надеждой на дальнейшие контакты".

Оценка Пирса, по мнению писателя, безусловно завышена, но все же — почему и с т о р и к у?

Есть писатели, пишущие как бы на одной ноте, верные одной теме, раз и навсегда освоенной стилистике. Как начал, предположим, ощущая себя неким новым Грином, так на склоне лет ни к чему другому и не пришел. Как вошел в литературный поток беллетристом, так к другому берегу уже и не прибился. У Пасенюка сложнее: от романтически приподнятого — к более суровому восприятию жизни, от вымысла — к реальности. Впрочем, в чистом виде вымысла у него никогда и не было. Он всегда шел от факта, от лично (или кем-то) пережитого, насторожившего мысль, подтолкнувшего и воображение. К тому же он человек разносторонних увлечений. На его находки и наблюдения в живой природе нет-нет да и ссылаются биологи, орнитологи, ботаники, географы, археологи, считая, что называется, своим. Вулканологом он назван в одном из путеводителей по дальневосточным морям. Его фотоснимки публикуются в энциклопедических и природоведческих изданиях, справочниках, художественных альбомах. Он с детства влюблен в мир камня, в разнообразные природные диковины и окаменелости, в затейливость морских раковин, кое-что и коллекционирует. Вот своего рода увлечением, мало-помалу переросшим в серьезную исследовательскую работу, можно считать и занятия историей Камчатки, Чукотки, Командор, а затем и всей так называемой Русской Америки — островов Алеутских, Прибылова, собственно Аляски. В ней многое еще не до конца прописано, есть темные пятна, мало известны биографии и дела русских мореходов и первопроходцев второго, тем более третьего плана, недостаточно освещены многие события. Его всегда возмущали домыслы, небрежно проставленные акценты, терпимое отношение к явным собственным ошибкам и попросту благоглупости тех, кто писал об этих людях и событиях прежде, не особенно утруждая себя дополнительным розыском.

Потому-то в своих исторических очерках он прежде всего полемист, в нем постоянен дух противоречия, и тут для него не существует авторитетов ни в прошлом, ни в настоящем. Но, оставаясь все же литератором, он далек от системы, от некоего метода и чаще всего останавливается именно на тех страницах истории, которые задевают воображение, которые любопытны сами по себе, вырванные, быть может, из научного контекста. Ему важно скорее не только внимание специалиста (хотя он и дорожит им), но и интерес рядового читателя, уповающего на сюжет и интригу.

Так, Л. Пасенюк является автором исторического исследования "Похождения барона Бенёвского" — о польском ссыльном конфедерате, поднявшем в XVIII веке в Большерецке на Камчатке бунт и ушедшем на захваченном корабле вместе со своими сообщниками в южные моря и далее до самой Франции (факт первого пересечения русскими людьми экватора, который обычно приписывается Крузенштерну). О Бенёвском писали много и за рубежом и у нас, но исследование Л. Пасенюка более достоверно, при том что живо и полемично изложено.

Л. Пасенюк — автор биографических портретов мореходов Русской Америки Герасима Измайлова и Гаврилы Прибылова (хотя об Измайлове писала прежде и американская исследовательница Е. Двойченко-Маркова, имевшая о своем герое довольно смутное представление).

Эти работы Л. Пасенюка были высоко оценены на одном из международных симпозиумов историками-американистами академиком РАН Н. Н. Болховитиновым и доктором исторических наук Б. П. Полевым (Камчатка, 1993). Есть на них ссылки, так же, как и на другие его книги, в недавно изданной трехтомной "Истории Русской Америки".

Леонид Пасенюк печатался в журналах "Огонек", "Октябрь", "Москва", "Молодая гвардия", "Смена", "Вокруг света", "Северные просторы", в популярных сборниках и альманахах "Писатель и время", "На суше и на море", "Бригантина", "Полярный круг", "Ветер странствий", "Дальневосточные путешествия и приключения", "Камчатка" и др.

К нынешнему дню на счету писателя более тридцати книг. Кроме уже упоминавшихся следует назвать и такие, как "Отряд ищет алмазы", "Нитка жемчуга", "Семь спичек", "Съешьте сердце кита", "Спеши опалить крылья", "Люди, горы, небо", "Островок на тонкой ножке", "Глаз тайфуна", из документально-очерковых — "Лед и пламень", "Иду по Огненному кольцу", "Путешествие на белой шхуне", "Белые ночи на реке Мамонтовой", "По Чаун-Чукотке", "Командоры мои и твои", а из исторических "Часы Джеймса Кука", "Русский зверобой в Америке" и недавно изданную книгу военной прозы "Котлубань, 42-й…"

Книги и произведения Л. Пасенюка издавались за рубежом на чешском, польском, эстонском и английском языках. К слову сказать, опубликованный в 1972 году в Польше в сборнике лучших советских рассказов рассказ Л. Пасенюка "Камень из моря Уэдделла" удостоился в прессе высокой похвалы за "тонкость" и "психологичность". Увы, у себя на родине писатель подобных похвал о своих произведениях не слышал, хотя и хвалили, и ругали его, пожалуй, достаточно. Значит, кого-то радовал, а кого-то и раздражал.

Что вполне естественно, на то писателю даны глагол и не ржавеющее от времени перо.

04.02.2001.

Публикуется по книге Е. В. Гропянова
"Писатели Камчатки (Союз писателей России)"
(Петропавловск-Камчатский, 2005).

Е. В. Гропянов. Чай с морошкой на берегу океана (о Л. М. Пасенюке)

Петропавловск-Камчатский. Август 1993 года. В Камчатской областной научной библиотеке им. С. П. Крашенинникова проходят Вторые международные исторические чтения "Россия — Русская Америка". Леонид Михайлович Пасенюк начинает свой доклад "Штурман Герасим Измайлов". Подуставшие участники чтений после нескольких минут его выступления вдруг стихают и с интересом слушают, о чем говорит невысокого роста, щупловатый писатель, имя которого известно по трем десяткам книг. Забыт регламент. В зале та заинтересованная тишина, которую с таким трудом добывают научные светила, а тут писатель. Вот доклад окончен, восторженные аплодисменты, Леонид Пасенюк, довольный, садится рядом со мной, и вдруг из-за стола президиума поднимается академик Николай Николаевич Болховитинов и тихо подходит к нам, присаживается: поздравляю, говорит он Леониду Михайловичу, такого научного содержания (он выделил — научного) я не ожидал услышать от писателя, не дадите ли вы согласия на публикацию вашего материала в журнале "Американский ежегодник" (Н. Н. — редактор этого журнала, и попасть на его страницы — для любого ученого большая честь). Разрешение было дано. В итоговом обзоре чтений доклад Пасенюка был назван блестящим и одним из открытий, которое изменит взгляд на историю освоения Алеутских островов.

Жизнь Леонида Михайловича требует романа, главами которого станут: тяжелое детство и юность на войне (он самый настоящий сын полка, участник боев, восемь лет в армии, а ныне ветеран Великой Отечественной), работа на стройке, первые рассказы и повести, прием в 1956 году в члены Союза писателей СССР (это давало огромное преимущество перед многими: ты имел право на свободное творчество, тебя никто не мог объявить тунеядцем, твое творчество было защищено), первые командировки на Дальний Восток и, конечно, на Камчатку, затем болезнь, та странная, непонятная и неизученная болезнь, которой страдают истинные камчадалы: тоска по вулканам и морю.

Многие писали о Камчатке и даже жили здесь. Но вот они уезжали, и о них вскоре забывали. А Пасенюк — единственный писатель-материковец, присутствие которого на Камчатке ощущается беспрерывно. Его творчество столь органично вошло в нашу жизнь, что иного представления о нем как о писателе-камчадале у нас нет. Он исходил Камчатку пешком с тяжелейшим рюкзаком, набитым фотоаппаратурой (надо сказать, что он владеет уникальными слайдами, которыми проиллюстрированы некоторые его книги), он тщательно исследовал Командоры, с тем же неподъемным рюкзаком, спал в пещерах, мок под дождем, и так каждое лето на протяжении сорока лет. Его спутником всегда была записная книжка. Он обрабатывал материал осенью и зимой — это его любимое время года, когда он пишет каждый день, по многу часов, часто почти без перерыва. Иногда получается так, что не хватает материала. Тогда Леонид Михайлович садится на поезд и едет в Москву, в архивы и Ленинку (именно там, по крупицам, он собрал и обобщил факты деятельности штурмана Герасима Измайлова).

Личная библиотека Леонида Михайловича удивляет полнотой и целесообразностью, и, постояв у стеллажей, начинаешь понимать, откуда у него универсальность знаний по истории Крайнего Северо-Востока, особенно по любимой им Российско-Американской компании. История завлекла его давно, в шестидесятые... А ведь в конце пятидесятых он всегда стоял в обязательном ряду — Аксенов, Гладилин, Пасенюк. Его проза удивляла новизной, от его повестей веяло молодостью, жизнью, ими зачитывались — "Хозяйка медвежьей речки", "Отряд ищет алмазы", "Лед и пламень", "Нитка жемчуга", "Иду по огненному кольцу", "Съешьте сердце кита"... Всего не перечислишь, Леонид Михайлович написал много... Однако более придирчивого писателя к своей прозе я не знаю. Правка до чистоты, до светлости строки. Но если он утвердился в том, что запятая должна стоять именно там, где он ее поставил, тогда никто не заставит его снять ее: запятая на своем месте — это работа до изнеможения за писательским столом. Будучи полностью поглощенным историей, он засел, тем не менее, за большой роман "Берег скупого солнца" — о современных Командорских островах. Ныне он известен в двух переизданиях.

"Мятежная судьба скитальца" — историческое повествование о Морице Беневском, который поднял бунт в Большерецком остроге в 1771 году, бежал, достиг Мадагаскара, написал мемуары, имевшие в Европе успех (фантазии ему было не занимать), — это историческое повествование появилось в ежегоднике "На суше и на море" в 1971 году, и как о нем заговорили: открытие еще одной страницы истории Камчатки — еще бы: автор собрал все имеющиеся публикации об этом необычном человеке и создал обобщенный портрет. И что же, мы имеем удачную историческую повесть и полнейшую библиографию: Пасенюк вложил в руки исследователям молодого поколения такую информацию, с которой можно браться за создание облика собственного Беневского.

После Беневского Пасенюк пишет о людях, чьи деяния связаны с Камчаткой и Русской Америкой: одних он вытаскивает из забвения, других очищает от золотой пыли (стоит перелистать литературно-художественный ежегодник "Камчатка" с 1977 года)... А сначала были все-таки Командоры. На острова Пасенюк впервые попадает в 1959 году. Он напишет, что "неистребимая увлеченность «закамчатской» океанической землей заставила меня перечитать почти все, что можно было разыскать в наших библиотеках об истории Командор, о животном и растительном их мире". За десять лет он создал своего рода мини-энциклопедию, назвав ее "Иду по Командорам". Такой труд стоит преклонения. Недаром "Иду по Командорам" трижды переиздается, причем последнее издание 1989 года проиллюстрировано слайдами автора. А поскольку в процессе работы над такой книгой всегда появляется материал, так сказать, побочный, то из него родилась книга "В одиночку на острове Беринга, или Робинзоны и мореходы" о Якове Мынькове, который в конце XVIII века провел семь лет на пустынных островах.

В последнее время многие писатели из-за того, что печататься стало трудно, да и читают не всех, да и читают-то меньше, — и вот эти писатели стали говорить (оправдывая свое бессилие): зачем творить в стол, зачем тратить время на работу, никому не нужную, может, лучше заняться чем-то другим... Сдается, что писателями они стали случайно: нет такой силы, которая при жизни выбьет из рук писательское перо. Можно писать мало, но писать, можно и долго не писать, но собирать материал, делать наброски и всегда чувствовать — ты писатель, ты все-таки нужен, раз пульсирует твое неравнодушное сердце. Отрекаться от писательского труда — предавать свое предназначение (если оно, конечно, было ниспослано, а не присвоено и не уворовано). Леонид Михайлович по-прежнему за своим рабочим столом. Трудности времени не обошли и его: вот лежит готовая рукопись о тайнах вулкана Толбачик, а вот мечта — будущий фотоальбом о Командорах, рядом — воспоминания, гора записных книжек таит новые сюжеты.

В 1990-е годы Леонид Пасенюк издавался мало, потому что хлынул поток чтива, да и многие издательства усохли или исчезли. Он стал собирать деньги и на свои кровные выпустил две книги: "Часы Джеймса Кука" (Майкоп, 1998) и "Русский зверобой в Америке" (Майкоп, 1999), они носят подзаголовок "Исторический розыск". В первую книгу включены "Иван Козыревский — первооткрыватель и монах", "Похождения барона Беневского", "Мореход Герасим Измайлов", "Часы Джеймса Кука", "Джордж Ледьярд — капрал морской пехоты", "Прибылов известный и неизвестный". Вторая составляет очерки "Три святителя" — "Три иерарха", "Медаль «За полезные труды», или Загадочный Лебедев-Ласточкин", "Джордж Ванкувер и Егор Пуртов", "Русский зверобой в Америке", "В Камчатке был, вернулся алеутом: Толстой Американец".

Но именно в 1990-е годы гидрографы один из мысов острова Беринга назвали именем Пасенюка. Камчатский литератор, имеющий много наград, вздохнув, сказал Пасенюку: "Что мои награды по сравнению с твоим мысом, ты уже в вечности".

Судьба двух последних книг грустна: изданные, они лежат в квартире писателя ("Хожу и спотыкаюсь о пачки", — жаловался он). В сентябре 1999 года Леонид Михайлович побывал в Петербурге на исторической конференции, посвященной 200-летию Российско-Американской компании.

"На конференции доклада у меня не было, не поставили, — писал он мне. — Сидя однажды с Полевым (у него умерла жена, отравившись найденными в лесу грибами, знаете ли Вы об этом?), — так вот, сидя с ним, шутя пожаловался, что вот, мол, нет моего доклада. Он тут же хотел за меня похлопотать, но я его отговорил.

Были Пирс, Гибсон, Л. Блэк и куча других иностранцев, в т. ч. датчане были, не всех я знаю.

В общем, было по-разному: и интересно, и не очень. Но я доволен тем, что пообщался. Дорогу и гостиницу мне оплатили. Кстати, один из русских, давно живущих во Франции, знает мои книги, на банкете нас познакомили, я ему подарил свои новые «исторические», причем, позже, в гостинице, в более подробном разговоре, заметил, что за последнюю должен еще издательству 7 тыс. рублей. Он сказал, что «мы можем Вам помочь расплатиться», ссылаясь на какого-то француза, который якобы тоже знаком с моими книгами. Я позволил себе усомниться, — тогда он полез в саквояж и извлек оттуда пластиковый пакет, сказав — да вот вам первый взнос! В пакете лежало 600 франков, я их обменял и получил 2300 рублей — как раз одна треть моего долга. Как говорится, чего не ждал, того не ждал..."

В январе 2000 года я получил от Леонида Михайловича очередное письмо:

"...А я полюбил архивы. В них еще столько непрочтенного, притом каждый ищет свое. Жаль, что недостаток времени, свободы и средств, а иногда и невозможности прочесть иные тексты просто физически уводят меня от архивов. А то помню, читаю в РГА ВМФ в Питере интереснейший документ правителя Камчатки Извекова, а в нем дорогие мне имена Измайлова, Полутова, других мореходов, а прочесть, тем более в диаскопе, ничего не могу, сколько не напрягаю зрения. Да и почерк... Вот и осталась в душе заноза.

...Озабочен тем, где бы достать денег для издания книги военной прозы. Пока никаких сдвигов".

Как-то я попросил Леонида Михайловича составить список всех его книг. Он рассмеялся: "Зачем?" Потом, подумав, согласился, сел и за полчаса набросал свой список, а прочитав, сам удивился: "Много".

В августе 2000 года Леонид Михайлович издал на свои кровные книгу военной прозы "Котлубань, 42-й...", 700 экземпляров. В книге есть интересная документальная повесть "Венок для Чугунковых". Имя ученого Дмитрия Чугункова для Камчатки родное. А тут рассказ о танкисте Иване Чугункове, отце Дмитрия. Как мало мы знаем о людях. Да и хотим ли порой знать? Л. М. Пасенюк исследовал скрупулезно фронтовую жизнь И. И. Чугункова...

Опять же на свои средства он в 2002 году издает прекрасный том автобиографической прозы "Попытка жить как Хемингуэй", а через два года, в 2004-м, выпускает очень любопытную книгу двух авторов — свою и сына, она состоит их двух произведений и носит двойное название: "В одиночку на острове Беринга, или Робинзоны и мореходы" (издание, дополненное постоянными исследованиями Леонида Михайловича после выхода книги в 1981 году) и "Соло через Берингово море: Дневник похода" Сергея Пасенюка. Книга иллюстрирована редкими фотографиями из семейного архива, что делает ее еще более ценной для исследователей творчества Леонида Пасенюка.

Писатель все так же энергичен, ведет обширную переписку с учеными как России, так и зарубежья, он подготовил свое "Избранное" (30 печатных листов) для холдинговой компании "Новая книга" и том, состоящий из эссе (16 печатных листов).

В 2004 году Леонид Михайлович Пасенюк стал лауреатом премии имени Бориса Петровича Полевого (премия учреждена Камчатским отделением Союза писателей России и холдинговой компанией "Новая книга").

2004 год.