Семенов В. И. Каким был Петропавловск 50 лет назад
Индустриализация Камчатки началась в 1935–1936 годах, когда закладывались первые цеха судоремонтной верфи и жестянобаночной фабрики. Продолжали прибывать рабочие, инженерно-технические работники, медики, специалисты и неспециалисты. Увеличивался поток строительных материалов, машин, оборудования.
В конце 1938 года старенький пароход "Ильич", позже погибший во время Отечественной войны, медленно входил в Авачинскую бухту. На нем после долгого 9-суточного утомительного штормового рейса среди других пассажиров прибыл и я со своей бригадой монтажников на строительство первых на Камчатке восьми отечественных холодильников.
Пустынно выглядела с борта парохода окруженная покрытыми снегами, залесенными сопками огромная бухта. С любопытством всматривался я в незнакомые мне конической формы горы, не похожие на хребты Кавказа и Урала, где мне приходилось бывать. Белый, закручивающийся столб испарений, подымавшийся с вершины одной из них — Авачи, показал, что эти горы и есть те самые вулканы, о встрече с которыми давно мечтал, что и сыграло главную роль в моем решении ехать на Камчатку, сначала на полтора года, которые потом растянулись на пятьдесят лет.
Но тогда, на подходе парохода к Петропавловску, нас всех больше интересовал сам город. Километров за пять стали различимы крохотные, засыпанные снегом домики. По описаниям он был невелик, но после больших городов на материке он показался мне совсем крохотным. Безлюдным казался и берег бухты. Только в распадке, где теперь расположен Дом флота, заметно было какое-то строительство — там строился облисполком.
И уже дальше двумя, а затем и тремя улицами следовали немногочисленные двухэтажные дома, а выше и ниже их — разбросанные мелкие одноэтажные.
Скоро более отчетливо стали вырисовываться и очертания портового ковша — основной гавани тех времен, лежащего между Петровской и Никольской сопками. Узкая и низкая полоска земли — портовая коса, отделяющая ковш от остальной бухты, на которой теперь размещаются морской вокзал и два холодильника, была почти незаметна, и казалось, что памятник Славы, единственное тогда сооружение на ней, подымается прямо из воды.
Ничем не загроможденный, как сейчас, ковш выглядел большим, просторным. Но пусто было в нем. К Петропавловскому порту было тогда приписано всего 4 судна — небольшие тральщики, которые рыбу не ловили, а использовались для доставки на рыбокомбинаты и базы срочных грузов и пассажиров. Осторожно пришвартовался к небольшому деревянному пирсу "Ильич". Порт был оборудован примитивно. Вся перегрузка делалась стрелами пароходов. На его площадке располагались два или три металлических склада, небольшие мастерские, контора. В то время порт обслуживал только город и несколько глубинных поселков, а основная масса грузов на места строек и на рыбокомбинаты шла мимо него.
Как и теперь, Ленинская улица была главной. Узкая проезжая часть, следуя неровностям рельефа, делала несколько изгибов. Зимой она заваливалась сугробами, летом пылила или была грязной. По бокам тянулись деревянные тротуары. Такой же была и Советская, но без тротуаров. Партизанская напоминала улицу сельского типа. Грузовых машин в городе было всего несколько, легковые отсутствовали.
Были кинотеатр, столовые, продовольственный магазин с большим выбором привозных продуктов, баня, построенная из андезитовых блоков сопки Мишенной. Овощи и фрукты были редкостью. Запомнился краеведческий музей, занимавший маленький старый домик в две комнаты. Но зато сколько в нем было ценных и интересных экспонатов, в сборе которых участвовал безвинно погибший выдающийся местный краевед П. Т. Новограбленов.
По другую сторону Култучного озера, у подножия сопки Мишенной, на берегу бухты располагались небольшие цеха первого индустриального предприятия города — судоремонтно-механического завода, а по южному склону Мишенной неширокой полосой протянулась новая часть города — Акоград. Здесь находилось Акционерное Камчатское общество, от которого и получил название поселок. В 1938 году это АКО было уже чисто государственным предприятием, объединявшим около 70 больших рыбоконсервных заводов. Любопытно, что его управленческий аппарат был совсем невелик, а с огромным хозяйством справлялся вполне успешно.
Зимой сообщения между этими двумя частями города происходило по замерзшему Култучному озеру, а летом — по Озерновской косе. Другой, восточный берег озера был крут, неровен, и обходить озеро даже налегке было тяжело. Сообщение со стройками судоверфи и ЖБФ, а также другими пунктами происходило по Авачинской бухте. Желающие же могли пройти пешком по великолепному березовому лесу, покрывавшему обращенные к бухте склоны сопок, там, где теперь проходят современные автодороги.
Последующее знакомство с окрестностями города показало, что берега Авачинской бухты были не так безлюдны, как это казалось с парохода. Сразу за входом в бухту, справа располагались Большая и Малая океанские бухты, где уже начиналась подготовка к строительству сельдевой базы и сетевязального цеха. За полуостровом Завойко располагались невидимые со стороны бухты огромные в масштабе Камчатки тех лет стройки — судоверфь и ЖБФ. Чуть ближе к городу, на Богородском озере — производственная база треста Камчатрыбстрой — основной строительной организации того периода. В другую сторону от Петропавловска, в известной со времен его обороны в 1854 году Сероглазке, расстраивался рыболовецкий колхоз им. В. И. Ленина. Дальше шла Моховая — рыбообрабатывающая база, где мы строили один из холодильников. На противоположном берегу бухты действовал Авачинский рыбокомбинат и кирпичный заводик.
Сообщение с рыбокомбинатами восточного и западного побережий осуществлялось пароходами. На западном побережье мешали осенние шторма и тяжелая ледовая обстановка. Приблизительно с 1935 года начала применяться авиация, сначала двухместные гидросамолеты, потом такие же сухопутные самолеты. Но основным и практически единственным видом зимнего транспорта был собачий. Добродушные, безропотные лохматые труженики буквально спасали Камчатку. Без собак существование коренного населения было немыслимо. Очень много собаки сделали при освоении Камчатки русскими. Не уменьшилась их роль в предвоенный период и во время войны. Собаки — это неотъемлемая часть истории Камчатки. В печати уже ставился вопрос об увековечении эры собачьего транспорта памятником, как это сделали на Аляске. Давно надо решиться на это и нам.
Жизнь Петропавловска в то время имела свои сезонные ритмы. С началом летней навигации в порту скапливалось несколько судов. Одни разгружались или перегружались на другие, третьи просто заходили по пути. На обычно тихих улицах становилось оживленно, слышались необычно громкие голоса. Преобладали моряки, сезонники, участники различных экспедиций. К зиме жизнь входила в обычный рабочий ритм. Но во второй половине зимы, когда устанавливался хороший твердый наст, и из ближайших, и из самых отдаленных мест прибывали сотни нарт — за продуктами, товарами, с отчетами, по делам, к городским врачам.
Под неистовый лай многочисленных местных и уже ранее прибывших псов появлялись новые упряжки. В определенное время, устанавливаемое самими собаками, все дружно (и чужие, и свои) начинали выть. Выл "весь город". Что хотел выразить собачий инстинкт? Мне в это время всегда вспоминались бессмертные рассказы Джека Лондона. Дикая, равнодушная ко всему природа, борьба за существование, торжество выносливости... Глубоко жаль уже ушедших в прошлое ездовых собак и их ночные концерты!
Наш кочевой образ жизни — с одной стройки на другую — не всегда был легок, организация была на новом, часто пустом месте, редко проходила гладко. Но ни одно место не походило на другое, все было ново, интересно. Для меня эти неустроенные первые годы остались в памяти лучшими в моей жизни.
Из личного архива В. И. Семенова.
Публикуется по книге "Владимир Иванович Семенов"
(Петропавловск-Камчатский, 1997).