Гропянов Е. В. Записки провинциального издателя. Об истории регулярного книгоиздания на Камчатке
Литературное объединение. Май 1970 года, Дальиздат
Слева направо: В. Андрианов (читает рукопись), В. Гусев (стоит спиной),
Н. Эренбург, А. Власов, Г. Поротов, К. Куликов, Л. Курганов, Е. Гропянов,
В. Науменков, неизвестный молодой автор
Регулярное книжное дело на Камчатке началось с апреля 1957 года, когда была образована книжная редакция "Камчатской правды". Хотя еще в 1939 году обком партии принимал решение о создании издательства "Камчатская правда", однако следов его до сих пор не найдено. В 1956 году Камчатская область выделилась из состава Хабаровского края, и сразу появилась возможность издавать книги на Камчатке: ведь и в Хабаровске, и в Приморье уже давно были свои книжные издательства. Камчатка на издательство "не потянула" — слишком мало жителей было в области. А вот книжная редакция вполне могла издавать книги местных авторов, интерес к которым был огромен. Первым возглавил книжную редакцию Илья Федорович Махоркин. Он многое внес в становление книжного дела. Большую помощь молодым прозаикам и поэтам оказал Михаил Петрович Бисеров: работал с рукописями он скрупулезно. С 1961 по 1964 год книжной редакцией руководил Яков Абакумович Герасимов.
Страна после XX съезда партии встряхнулась, поэзия вышла к людям. С каким обожанием и трепетом глядели мы, тогда совсем молодые, на своих, камчатских поэтов, первым из которых был Иван Хрюкин (через короткое время после выхода своей книжки "Из Камчатской тетради" в 1958 году он взял псевдоним Иван Корнев, и уже под этим именем появилась вторая книжка его стихов "Не улетают лебеди с Камчатки"). Как-то привычно вслед за Иваном Корневым стали называть сборники стихов Владимира Воробьева "Отсюда начинается Россия" и Бориса Шора "Солнцу навстречу".
О делах издательских можно писать много, я только скажу, что книжная редакция сумела быстро завоевать признание читающей публики: о Камчатке стали писать на Камчатке, и оказалось, что свой край мало кто знает. Воздух был напоен поэзией. Проза, та, истинная, еще только ворочалась в люльке, ее пока заслоняли очерки, беллетризированные сказки, документалистика, но и они производили впечатление (как жадно была прочитана книга Александра Харитановского "Человек с железным оленем" о Глебе Травине, который в 1930-е годы на велосипеде объехал всю границу СССР по югу и северу). А сколько разговоров, подражаний среди краеведов вызвала книга Валерия Воскобойникова "Слово на карте" — о топонимике Камчатки. В литературной жизни особое волнение вызвали сборники "Камчатка" (1961, 1963) — и опять-таки они подтвердили: поэзия блеснула мастерством, проза еще путалась в очерковости. Но — "Камчатка" раскуплена, прочитана, осталось ждать следующих выпусков. Ожидание затянулось до 1977 года, тогда вышел первый, дальиздатовский, выпуск литературно-художественного ежегодника "Камчатка". Сколько авторов получили свое имя на его страницах! Однако 15-й выпуск 1995 года оказался пока последним, будет ли возобновлено издание "Камчатки", — никто не сможет поручиться.
16 октября 1963 года постановлением Бюро ЦК КПСС по РСФСР и Совета Министров было образовано Дальневосточное укрупненное книжное издательство во Владивостоке. На Камчатке появилось отделение Дальиздата, просуществовавшее до 17 июня 1995 года. Издательское дело было продолжено Камчатским печатным двором.
Библиотека Камчатского отделения Дальиздата сохранила почти все книги, изданные за 40 лет, в 1995 году она была полностью передана в фонды Камчатской областной библиотеки им. С. П. Крашенинникова.
О литературном процессе на Камчатке лучше всего рассказано в книге Вячеслава Васильева "Сквозь магический кристалл" (Камчатское отделение Дальиздата, 1993 г.). Нам приятно, что В. Васильев в 1996 году за свой труд получил премию имени Н. Карамзина, которую учредил Союз писателей России.
Дальиздат с 1963 по 1975 год находился в полуподвале обкома партии на улице Ленинской, в тесной комнатушке, где сидели четыре человека. Нашими соседями были очень веселые молодые ребята-журналисты "Камчатского комсомольца". Полуподвал отгораживала дверь, которая редко открывалась. За ней находился партийный архив. Краткость изложения не позволяет рассказать обо всем виденном и пережитом, скажу только, что много интересного еще ждет своего часа. А сейчас мне хочется вспомнить двух человек, которых почти все забыли.
Виталий Константинович Захарчук. Я не мог представить В. К. без сигареты. В 1960-е годы продавалось много разных сигарет, гонялись за болгарскими "БТ", он же покупал дешевые, без фильтра, кубинские, зло пахнущие. Он испытывал какое-то удовольствие, когда приходил в издательство, садился недалеко от меня и негнущимися пальцами зажигал эту кубинскую душегубку. Комната наполнялась таким запахом, что через некоторое время открывалась форточка, затем дверь, и дым тянуло в коридор.
В. К. был техническим редактором, корректором и выпускающим. Как мне сказали, его "спустили" с третьего этажа (для полуподвалыциков — с четвертого) вместе со столами и шкафами — в Дальиздат, а был он корректором в "Камчатской правде"... В. К. мало рассказывал о себе, да я и не расспрашивал. Жил он до войны на Командорах, учительствовал, вместе с Ильей Федоровичем Махоркиным и охотоведом Степановым в 1941 году восстановил крест на могиле Витуса Беринга.
В. К. был корректором от Бога. Дело книжное любил, был занудливо-въедлив в деталях, грамотностью потрясал и, по-моему, словарем не пользовался. Поскольку была у нас даже не теснота, а теснотища, работал В. К. дома.
Практика верстки книг велась со времен оных, называлась граночная: в типографии тискали весь набор на длинные гранки, их разрезали на полосы для верстки, клеили, делали разметку для разбивки и иллюстраций, сокращали "висячки", "хвосты", доводили до целых печатных листов. Только в середине 1970-х годов типография поначалу с большой неохотой согласилась верстать по макету, без гранок, правда, верстальщики быстро оценили удобство безграночной верстки.
В. К. забирал с собой оригинал, гранки, прощался и уходил. Жил он в АКО, на Мишенной сопке, где о телефоне только слышали. И вот нет его день, три, пять, неделя истекает. Начинает кричать, недовольствуя, К. К. Куликов, наш зав. отделением. Типография требует верстку — задерживается металл. А если пурга — нет Виталия Константиновича, пока он откопается да спустится. Хоть беги к нему. Надо же, он всегда чувствовал, что Куликов накален. Открывается дверь, на пороге В. К., он снимает шапку и с пухлой сеткой — к моему столу. Я сдвигаю рукописи, В. К. распаковывает сверток — макет идеально выклеен, аккуратно размечены отбивки, иллюстрации на месте, подклишовки не перепутаны, это мечта типографии. Куликов доволен, от ворчания нет и следа, и они начинают беседу. Говорят мирно, долго курят. Куликов только "Беломор", а В. К. свои сигареты. Где он умудрялся их покупать, не знаю. Мечта Куликова — заставить В. К. работать в издательстве, а не дома. В. К. соглашается — так лучше, можно что-то решить с типографией. Вот он раскладывает гранки, просматривает их. Оригинал тут же. Иллюстрации пронумерованы, лежат стопочкой. В. К. деятельно берется за макет, скоро он готов. Начинается корректура, и тут уже Куликов понимает, что В. К. должен встать и уйти — к нам после обеда потянулись авторы.
Надо сказать, что издательство было тем магнитом, который привлекал всех пишущих, — приходили по делу и просто так, говорили громко, затевали спор, кто-то читал стихи. И В. К. уходил.
Вскоре разную мелочевку я научился делать, В. К., проворчав, что я влез в его работу, помог мне освоить технические сложности; с тех пор, помимо редакторской работы, мне прибавилась техредактура, и В. К. с удовольствием отдался корректуре.
Работал он в издательстве до 1973 года: получив квартиру, он вскоре ушел на пенсию, прожил несколько лет и умер. Он был частицей того старого типографско-газетного мира, когда корректор, несмотря на мизерный оклад, чувствовал свое участие во всех событиях мира.
Константин Кириллович Куликов. Родился в 1915 году. С 1952 до 1954 года служил помполитом на теплоходе "Русь". Работал в секторе печати обкома партии, редактором газеты "Ленинский путь" в Усть-Камчатском районе, на студии телевидения и с 1965 года в Камчатском отделении Дальиздата. Женился поздно, к 40 годам, взял молодую жену, она держала его крепко и поражала своей скупостью.
Познакомился я с Куликовым в 1967 году. К этому времени я работал в газете "Камчатский автомобилист", написал несколько рассказов, печатал их в "Камчатской правде" и "Камчатском комсомольце" и составил первую книжку. С этой рукописью я и пришел в издательство. Доброжелательность К. К., который взялся редактировать мою рукопись, удивила и покорила меня, и я частенько стал заглядывать в отдаленную комнатку полуподвала, где всегда было весело и интересно.
К. К. был известен всем пишущим. В 1958 году он издал первый большой обзор журналистики с 1918 по 1958 год — "Печать советской Камчатки". Потом совместно с Георгием Панкратовым написал пьесу "Немеркнущим светом", она успешно ставилась Елизовским народным театром в начале 1960-х годов. В подчинении К. К. были редактор Николай Шумский (он написал повесть об Олейнике-Топоркове, ее хвалили на читинском семинаре молодых литераторов, главы ее печатала "Камчатская правда"), младший редактор и машинистка Вера Шевякова и Виталий Константинович Захарчук.
В 1965 году, в ноябре, обком комсомола проводил первую конференцию творческой молодежи Камчатки. Я принимал в ней участие, в литературной секции единственный член Союза писателей СССР Александр Харитановский разбирал нашу прозу и поэзию, мне хорошо досталось; там-то я познакомился с Владимиром Косыгиным (Коянто) и Георгием Поротовым. Конференция рекомендовала несколько сборников стихов к печати, и К. К. взялся за них. В те годы прохождение рукописи занимало несколько лет (я долго не мог к этому привыкнуть), и вот в 1967 году появляется сборничек Георгия Поротова "Ое". Это был триумф поэта. К. К. радовался удаче. Поэзия продолжала удивлять. Особенное восхищение у К. К. вызывали стихи Виктора Шевякова.
В октябре 1967 года на Камчатке отгремела зональная неделя поэзии, первое в истории области настоящее литературное празднество. Поэтов было много — из Приморья, Магадана, Сахалина, Москвы. Сразу же после этой недели К. К. начал подготовку сборника стихов "На высоких широтах". И хотя я еще не работал в издательстве, К. К. привлек меня для работы над этой книгой. Именно К. К. научил меня делать книгу, учение давалось легко.
Без книги жизнь темна и угрюма. Тот, кто думает, что живет счастливо без книги, не знает, что такое счастье. Жить без книги — что в потемках бродить.
Книгу я любил всю жизнь. От послевоенных лет остались в памяти сложенные зеленоватые листки — это были отпечатанные сказки Чуковского, мне читал их отец. От тех же лет — "Кентерберийские рассказы" Чосера. Где отец купил эту книгу, не знаю, но стоила она очень дорого. Запах Чосера всегда напоминает — Кубань, железную дорогу Москва — Владивосток, теплоход "Азия", Петропавловск начала 1950-х годов. Книги на моих полках — это мои годы. Я боюсь расставаться с ними.
Книга отнимала у К. К. все время. А ведь он мечтал о собственной прозе. Сколько раз он рассказывал мне сюжет повести (он придумал ей название — "Венерин башмачок"), действие было связано с морем, севером Камчатки. Начинал он и новую пьесу, читал сцены, правил их... Все осталось в мечтах, я так и не видел его рукописи. Рассказывал он блистательно, садись да и записывай. Он умел тонко шутить, мы смеялись над его умными остротами.
К. К. не любил ходить в обком партии. Когда звонили из сектора печати, К. К. со вздохом проверял, в кармане ли партийный билет, поднимался и закуривал. До парадного подъезда шел медленно, потом вскидывал плечи, на лице появлялась та бесстрастность, которая всегда помогала сохранить равновесие. Из обкома возвращался хмурый, цеплялся за каждую мелочь, но вот стихал, и вновь прежний К. К., улыбчивый и слегка язвительный, с легкостью бросающий шутки, ощущает себя издателем, отцом молодых поэтов.
В 1971 году К. К. перешел в "Дом книги" — директором, там платили на 15 рублей больше, в то время неплохая прибавка. Я часто захаживал к нему, он мне давал из-под прилавка книги интереснейшие — Мюссе и Хейердал до сих пор напоминают о нем. В "Доме книги" К. К. работал недолго, два года, и увезла его жена во Владивосток. С тех пор я ничего не слышал о Константине Кирилловиче Куликове.
Наше книгоиздание — интереснейший пласт культурной жизни Камчатки: какие своеобразные авторы — поэты и прозаики, краеведы и ученые, художники-графики. Какие полиграфисты, — и книга живет.
Публикуется по краеведческому журналу "Неизвестная Камчатка"
(Петропавловск-Камчатский, 1997. — № 2).